31 октября 1935 года

в спальне новобрачных помещенная с осторожностью на край подоконника между корзиной с овощами бутылкой жавелевой воды и веточкой петрушки рука вызывающая у каждой крошки хлеба слезу обжигает губы огнем кисти покуда та стирает пристающий к предметам цвет в то время как ночь убивает его с каждым хрустом зубов и продолжает свой путь среди криков и лая из каждого угла кухни вовсе не жаждущей быть узнанной несмотря на желание что по вечерам возникает в тени и несмотря на мнение апельсина который освобождаясь от кожуры показывает всей глубиной своего сознания только одну надежду видеть как она поводит задом поджимает губы и прикрепляет за четыре уголка афишу los toros отрывая руками кусок 2 на 2 и демонстрируя желание никогда больше ничего не говорить и не мыть посуду и не изображать ледяной улыбки и не ловить вырвавшееся слово которое снова засыпает в смирительной рубашке этой кучки счетов присланной парижской компанией свето- газо- и так далее сидя на углу стола из белого дерева в синем костюме цвета лосося и тем самым навязывая свою волю бархатцам чей кровавый диктатор бездумно шевелится топая ногой но счет предъявить некому и вопреки своему робкому виду прикрывает рукой шею в хорошо известных лиловых тонах выделяющих на границе грудей белизну сорочки и зарывает пальцы в толпу мелочей а те уже несколько месяцев вьют гнездо в лучах солнца отраженного с такой готовностью окнами напротив но если блаженство которое вопреки всему доставляет мне аромат порея с замесом цветной капусты что таится в складках ее одежды и под ножками ее стула не лучше ли все же терпеть эти ласкающие взгляды чем понемногу повышать хрупкую температуру множества хлебцев прямых как і и обильно смоченных слезами всей литературы прогуливающейся вдоль провода что тянется по земле к далекому источнику откуда доносится пение флейты орошающей из каждого своего отверстия слово живое однако еще дремлющее на столе то единственное слово чей малейший шум однако такой чтобы мелодия не переполнилась и не прервала свое течение и ритм мог бы их разбудить но за дверью повязанный клятвой поет петух и в этом он весь его крыло бедра гузка и любовь его красоток и несмотря ни на что это не так уж и грустно и я нахожу скорей забавной эту историю только одно печалит меня в этот момент то что я не могу быть с ней и сказать ей пойдем гулять в сад как тогда утром и купим сыру и хлеба и будем есть сидя на этой скамье что стоит напротив высокого дерева