5 мая 1936 года

стул сооружен из боя часов схвативших его за горло как склянку с озером ходики кресла которое нынче утром в 10.30 расцветает по весне опершись сквозь каминную трубу на сердце ласточки усевшейся на розовый телеграфный провод прощального букета тело подвешенное за язык в неброском пламени солнечных частиц которым дождит искусственная страсть палитры брошенной позади мельниц в крапиву радуга как бобина проводов разматывается и на камне аронников возникает профиль головы со взглядом натертым чесноком и луком и развязываются ленты рук опаленные жаром шара сделанного из расплавленного зеркала заключающего в себе незамутненный образ прыжка toro через барьер и все это для того чтобы сказать и это совершенно очевидно что никогда больше не нужно верить ни цифрам ни праздникам ни позолоченным полетам криков боли собирающим свой мед в клоаках на крылатых кусках извести с запахом бойни и мяса лежащего на решетке над огнем в час завтрака гостиничный вор через окно комнаты возвышающейся над другими вылезает на сцену из красно-коричневой с золотым оттенком бумаги баюкающей свою скуку в чаше слуха когда его напрягает парус цветущей пальмы с абрисом голубки плавной как звук однако почистим дно грязных кастрюль печальными глазами куропатки и ноздрями быка создав камеру пыток из нежных гармоний расцвеченных по компасу вымеряющему угол рамы и по капелькам волнения разорванной тряпки глотка открыта ударам по почкам будь то хлыст знамен выставленных в окне или тишина пригвожденная четырьмя углами к вырванной двери она клацает зубами и покрыта вшами будто это платье с вуалью покрытое дерьмом чопорного костюма молодой девушки на выданье нарезанное колбасными кругляшками и поданное как оленина а еще расходы на регистрацию и цыганские болеро тонкие спички нитей и боязнь огня который тянет зубами за волосы лошадиная тень распоротое брюхо за ставнями в теплоте скудного солнца рассеивает свет на мотив флейты доносящийся из угла зеркала сидящего под оливой белого занавеса нынче вечером во вторник пятого числа месяца мая сего года в семь часов без пяти