грива закрытого веера дышит северной зарей ногти вонзаются в занавеси скуки испуганные стада золотистых лун кричат от вонзенных железных копий и бьют крыльями преклонив колени перед гигантскими амфорами валяющимися на белом лимоне простыней замаранных горизонтальной синевой четы апельсинов быки слюнявят жасминовое золото стрельчатых рам в стаканах наполненных вином спрятанные под зубами зубчики кружев окутывают руками опущенными в источники зуд и игры поднимая поверх фанфар и знамен свои арабески и развертывая их в радугу тщательно систематизируя при этом сталь случайных укусов приторные гроздья и гирлянды меда дрыгают лапками в луже а смрадные сожаления слащаво сложенные и проглаженные на мраморе принимают и уважительно приветствуют отдаленное пополнение их рядов и фарандола искусства корчится на угольях огорода

Пылают дети вырванные из живой извести листьев подвижных как ртуть которая пригорает на дне кривого лезвия ножа царапающего рану

ласкающее уродство бумаги испещренной цветом розы и амаранта продолжает свое урчание точно в то время когда часы отцветают и плавят свой воск капля за каплей между складками озера натянутого на струны при помощи которых окно приколото к отбрасываемой тени справляющей свою нужду прямо у подножия виселицы выкрашенной зеленым

И столь неожиданная манера представлять ему умыслы и соболезнования неисчислимый потерянный архипелаг полностью растворившийся в ледяном супе поджаренном со связанными ногами на шарфе сожалений от бесконечных круговращений. Но физически безупречный.

Предыдущая страница

К оглавлению

Следующая страница