Малага

Все, что касалось Пикассо, никогда не было просто... Это началось с момента его появления на свет: 25 октября 1881 года в доме на площади Мерсед в Малаге. Ребенок родился мертвым. Присутствующий при родах его дядя, доктор Сальвадор, в этой драматической ситуации закуривает гаванскую сигару и внезапно выдыхает дым в лицо младенца. Подобный жест кажется абсурдным и шокирующим. Но неожиданно лицо младенца искажается гримасой, и он издает крик ужаса. Так табак, который зачастую убивает, единственный раз помог воскресить... Кто знает, впрочем, не для того ли, чтобы выразить признательность никотину, художник до конца жизни курил трубку или сигареты? Случилось ли так на самом деле или это просто легенда — никто не знает. Во всяком случае, Пикассо часто пересказывал эту историю. Впрочем, это не является убедительным доказательством. Повествуя о жизни художника, нам придется не раз сообщать факты, признавая, что мы не всегда гарантируем их достоверность. Хотите пример? Одним Пабло заявлял, что родился в полночь, другим, что в половине десятого, или в одиннадцать часов пятнадцать минут, как сообщил один из членов семьи во время регистрации новорожденного в мэрии. Мы никогда не узнаем этого точно, впрочем, данное обстоятельство имеет значение лишь для любителей гороскопов, которые рискуют ошибиться в своих предсказаниях, опираясь на неточность момента рождения.

Не менее произвольны и наивны поиски среди наиболее далеких предков художника черт характера, наклонностей и других знаков, предвещающих появление столь сложной, неординарной личности.

Его отец, Хосе Руис Бласко, родом из семьи, проживавшей в горах Леона еще в XV веке. Наиболее известным был дон Хуан де Леон, который, непонятно по каким причинам, был знаменит на всю округу. Среди членов семьи — архиепископ Лимы, вице-король Перу, а двумя столетиями позже — монах-отшельник, умерший в середине XIX века.

Но дедушка Пабло по линии отца был личностью иного масштаба. Обосновавшись в Андалусии, в Малаге, он занялся прозаическим ремеслом — изготовлял перчатки для местных буржуа. Правда, считалось, что он проявлял некий интерес к живописи. На саамом деле только отец Пабло был художником. Дон Хосе Руис — высокий, стройный мужчина, с рыжей шевелюрой и голубыми глазами, за что его прозвали «англичанином». На его портретах, написанных сыном, особенно поражает меланхоличность взгляда. Несомненно, дон Хосе понимал, что не преуспел в жизни и его амбициям молодости не суждено осуществиться. Он знал, что любители живописи и торговцы картинами не станут скупать его работы, как у его друзей — Антонио Муньос Дегрена или Бернардо Феррандиса, ставших основателями Школы живописи Малаги, которыми он восхищался. Поэтому, несмотря на искреннее увлечение живописью, он не смог создать ничего лучше, чем «картины для столовой», как жестоко называл их сын, а также рисовал многочисленных голубей, которые порой выглядели несколько нелепо.

Несостоявшийся художник, дон Хосе был достаточно неординарной личностью. Этот флегматичный «англичанин» позволял себе иногда экстравагантные выходки и шутки. Однажды на глазах у изумленной молочницы он проглотил сырое яйцо, а затем извлек изо рта монету в 5 песет... Не остановившись на этом, он проглотил еще полдюжины яиц и всякий раз затем вытаскивал изо рта монету. После его ухода молочница разбила все оставшиеся яйца в надежде обнаружить там монеты...

Этот шутник был одновременно и мизантропом. Можно было бы ему поверить, когда он заявлял, что больше любил друзей, когда они уходили. Но это не мешало ему вращаться в кругу адвокатов, художников, врачей, политиков. Зачастую они встречались в знаменитом тогда в Малаге кафе «Чинитас», где наблюдали петушиные бои, вели дискуссии на различные темы, пели, устраивали танцы. После этого они отправлялись в бордель, обычно расположенный рядом с церковью — такова старая испанская традиция. Причем эти визиты не были секретом. Позже на одном из рисунков Пабло изобразит отца в его любимом заведении «Лола Ла Чата».

В молодости дон Хосе проводил вечера в «Лисео», клубе искусств, предназначенном для буржуа Малаги. Говорят, там он блистал остроумием, легкой иронией и парадоксальными выходками. Но постепенно в нем накапливалось разочарование и прежнее остроумие притупилось. Не унаследовал ли Пабло от отца эту склонность к экстравагантным причудам?

Мать художника, Мария Пикассо Лопес, — абсолютная противоположность отца: невысокого роста и полная, тогда как отец высокий и худой; черные, как воронье крыло, волосы и черные глаза контрастировали с рыжей шевелюрой и голубыми глазами мужа. Такая разительная противоположность внешности супругов вызывала улыбку, словно судьба подшутила над ними.

Некоторые исследователи в поисках экстраординарности подвергали сомнению андалусское или испанское происхождение Пикассо, иногда пытаясь найти среди его отдаленных предков евреев, басков, мавров и даже цыган... Но ни одна из этих гипотез не нашла сколько-нибудь серьезного подтверждения.

Жизнь не баловала Марию Пикассо Лопес. Ее отец, дон Франсиско Пикассо Гвардена, родившийся в Малаге, чья семья проживала здесь уже в течение двух поколений, владел виноградниками. Но, мечтая об экзотике, он отправился на Кубу, и вскоре семья потеряла с ним связь. Только через пятнадцать лет выяснилось, что он погиб от желтой лихорадки в момент, когда собрался возвращаться в Малагу и уже отправил багаж. В течение долгого времени этот загадочный дедушка волновал воображение Пабло.

У дона Франсиско остались вдова, донья Инеса, и три дочери, одна из которых — Мария, будущая мать Пабло, и ее сестры Элодия и Элиодора... После его смерти семейные виноградники были поражены филоксерой и погибли, а тетушки Пабло стали зарабатывать на жизнь, вышивая галуны для фуражек и мундиров железнодорожников Андалусии.

Мария вышла замуж за дона Хосе Руиса. Их семьи жили по соседству. Старший брат Хосе, каноник Пабло, материально поддерживал брата, картины которого не продавались, и именно он настоял на том, чтобы Хосе женился на Марии Пикассо Лопес.

К несчастью, старший брат умер в 1878 году, а бракосочетание состоялось только 8 декабря 1880 года, когда дону Хосе было сорок два, а Марии — двадцать пять... Задержка со свадьбой была вызвана не только внезапной смертью брата, но и материальными затруднениями семьи Марии, потерявшей доход от виноградников. Дон Хосе должен был изыскать средства для содержания семьи. Он устроился помощником преподавателя рисования в Школе изящных искусств Сан Тельма с мизерной зарплатой — всего 125 песет в месяц. Единственным человеком, на чью помощь мог рассчитывать теперь дон Хосе, был другой брат, доктор Сальвадор Руис, который выделил городу кредит и добился того, чтобы дона Хосе назначили хранителем нового муниципального музея. Теперь доход Хосе увеличился вдвое, и он больше не мог откладывать свадьбу. Так закончилось его существование в качестве нахлебника...

Рожденного 25 октября 1881 года Пабло Пикассо крестили 10 ноября в приходской церкви Сантьяго. В соответствии с фамильной традицией он получил большое количество имен: Пабло — в честь дяди, а также Диего, Хосе, Франсиско де Паула, Хуан Непомусено, а также Мария де лос Ремедиос, Криспин Криспиниано и Сантисима Тринидад...

Мать Пабло, энергичная и веселая, окружила сына безграничной любовью. Ее лицо озарялось пламенным взглядом черных глаз, которые, несомненно, унаследовал сын. Напряженный взгляд Пабло, казалось, пронизывал собеседника, заставляя его порой чувствовать себя неловко...

Позже донья Мария всегда находила повод, чтобы подтвердить свою безграничную любовь к сыну. По ее словам, «он был настолько красив, словно ангел и демон одновременно, что от него трудно было отвести взгляд». Это искреннее восхищение ребенком разделяли с матерью его бабушка и две тети, перебравшиеся жить в их дом, не говоря уже о нянях. Пабло, выросший в окружении обожавших его женщин, готовых исполнить любой его каприз, возможно, именно тогда постепенно привык к тому, что рядом всегда должна быть женщина, любящая и заботящаяся, от которой можно добиться многого, иногда прибегая даже к мелкому шантажу... Короче, он вырос в идеальных условиях для воспитания настоящего «мачо». Ситуация усугублялась еще и тем, что у него никогда не было брата, с которым он смог бы разделить родительскую любовь и обожание.

Это позволяет понять, хотя и не объясняет полностью, отношение Пабло к женщинам в дальнейшем.

Женщины... В семье Пикассо вскоре появились еще две — сестры Пабло: в 1884 году Долорес, в семье ее называли Лола. Она родилась сразу после землетрясения, причинившего Малаге огромные разрушения: более шестисот горожан погибших и тысячи раненых. На всю жизнь Пабло запомнил эту зловещую ночь, когда они покидали в панике дом, а отец выносил его на руках, завернув в одеяло. А через три года родилась вторая сестра, Консепсьон, Конча или Кончита, белокурая, стройная и очень хрупкая, любимица отца. Вот в таком женском окружении и вырос Пабло, словно паша в гинекее...

Невозможно говорить о Пикассо, не описав Малагу, где прошло его раннее детство. Главный порт Андалусии, столица этой провинции, Малага после периода процветания в последние десятилетия постепенно начала приходить в упадок. Текстильные фабрики и кузнечные цехи постепенно закрывались, а многие виноградники пострадали от филлоксеры. Активность порта тоже значительно снизилась.

Но Малага оставалась все такой же прекрасной, раскинувшись у основания скалистых гор, увенчанных двумя мавританскими крепостями Алькасаба и Хибральфаро, она вызывала восхищение. Узкие и чистые улочки города, вымощенные камнем, образуют замысловатые узоры. Площадь Мерсед, расположенная в центре, и дом № 6, где родился Пабло¹, затенены огромными платанами. В тени их листвы, в оцепенении полуденного солнца, мирно дремлют пожилые обитатели квартала. Иногда стремительный взлет голубей может на мгновение нарушить сиесту, которая затем снова продолжается в тиши спокойного городка...

Все, что известно о детстве Пабло, взято в первую очередь из рассказов самого Пикассо ближайшему другу Жауме Сабартесу², с которым он встретился позже, в 1889 году, в Барселоне. Однако не следует забывать, что его безграничное восхищение художником не всегда позволяет отличить правду от вымысла.

Согласно его перерассказам, довольно часто после полудня, когда площадь заполнялась шумной толпой детворы, Паблито, еще не достигший пяти лет, отказывался участвовать в их играх. Он предпочитал что-то вычерчивать пальцем в пыли. Его мать вспоминала позже, что первыми словами ребенка было требование дать ему карандаш. Возможно, слишком хорошо, чтобы быть правдой, хотя и вероятно, так как мальчик часто наблюдал, как рисует отец дома и в ателье при музее, куда дон Хосе приводил сына. Говорят, что он начал рисовать раньше, чем научился произносить слова: например, изображал различные спирали, напоминающие его любимое печенье в виде улитки — toruella, пытаясь объяснить маме, чего он хочет.

Мальчик обладал удивительной способностью запоминать в мельчайших деталях все приемы, которыми пользовался отец. Он смотрел за тем, как отец вырезал силуэты голубей, предварительно нарисовав их отдельно на бумаге, а затем передвигал их на холсте, выбирая из многочисленных вариантов наиболее гармоничную композицию. В другой раз завороженно следил за тем, как дон Хосе превратил гипсовый слепок головы античной богини в типично испанскую Богоматерь скорбящую. Он раскрасил ее яркими красками, приклеил ресницы из волос и прикрепил на щеки крошечные позолоченные шарики, символизирующие слезы.

Так Пабло слишком рано научился изменять назначение предметов, пуская в ход любые средства, искусно используя наиболее разнородные (причудливые) материалы, которые случайно оказывались под рукой. Возможно, именно в этом следует искать истоки гениального мастера, когда он занялся кубизмом, или во многих скульптурах последующих периодов, где он использует предметы, собранные на свалках: сиденье и руль велосипеда, корпус насоса, плетеные корзинки или игрушечные машинки.

Сохранилось ли что-либо из детских работ Пикассо, сделанных им до десятилетнего возраста? По правде говоря, совсем немного: две картины маслом, на одной из которых изображен порт Малаги, а на другой — пикадор на арене, нарисованные в восьмилетнем возрасте. Эту картину Пикассо хранил у себя всю жизнь. Из рисунков — Геркулес с палицей (Музей Пикассо, Париж) и два-три эскиза, изображающие быков... На оборотной стороне листа — пять или шесть голубей, причем элегантная манера их исполнения позволяет предположить, что это копия с работы дона Хосе.

Что же случилось с многочисленными рисунками и картинами, которые, по словам членов семьи и самого художника, он создал в тот период? Они все бесследно исчезли, как те, что он рисовал пальцем на песке на площади Мерсед... Это кажется тем более удивительным, что его родители, считающие его творения выдающимися, по логике должны были бы их бережно хранить.

Существует легенда, что Пикассо в детстве якобы достиг такого совершенства в искусстве рисования, как Моцарт в музыке. Действительно, он был незаурядным ребенком, но ничего из того, что осталось из написанного им в тот период, не предвосхищает, кем он станет в будущем. «Я рисовал как Рафаэль», — заявлял он без лишней скромности...

Однако исчезновение практически всех его детских работ можно было бы объяснить заботой о том, чтобы не разоблачить это несколько рискованное высказывание.

Вспоминая школьные годы, Пикассо несколько кокетливо заявляет, что был изрядным лентяем. И он часто любил это повторять, что, с одной стороны, было на самом деле, а с другой — имело целью еще больше оттенить его необыкновенный талант художника. Муниципальная школа, в которую его записали в пятилетнем возрасте, настолько ему не нравилась, что строгой служанке Кармен Мендоса приходилось буквально силой тащить его из дома, несмотря на протестующие вопли. Затем его пришлось забрать из этого учебного заведения. Пабло сумел убедить родителей в том, что антисанитарные условия в школе отражаются на его здоровье. Доктор даже обнаружил у него заболевание почек. В результате мальчик отдыхал несколько недель, а затем был переведен в самый престижный в Малаге частный колледж Сан-Рафаэль. Несмотря на эту победу, он продолжал ненавидеть школу и с нетерпением ждал окончания уроков, чтобы отец отвел его к себе в ателье, где Пабло мог с наслаждением заняться рисованием. В конце концов, если верить тому, что Пикассо рассказывал Сабартесу, дон Хосе был вынужден нанять ему воспитателя, хотя и это не дало результатов... Впрочем, подобное явление характерно для многих, кто с детства хотел заниматься только тем, в чем чувствовал свое предназначение, поэтому отметалось все, что не могло принести никакой пользы.

Если дон Хосе, несомненно, повлиял на то, что сын нашел свое призвание, его роль также неоспорима и в том, что Пабло очень рано увлекся боем быков. Страстным поклонником корриды он остался на всю жизнь. Арены в Малаге, реконструированные в 1876 году, располагались у подножия южного склона Хибральфаро. Естественно, маленький Пабло не мог понять ритуал коррид, считается, что смысл ее — это жертвоприношение Животного, символизирующее триумф Человека над жестокими, темными силами. Но ребенок, как зачарованный, наблюдал за драмой, разыгрывавшейся на его глазах, за этой варварской и в то же время утонченной церемонией, жестокой и изысканной одновременно... Особенно его восхищал матадор, герой, в роскошном сверкающем костюме, которого в момент триумфа ревущая толпа высоко несет на руках... Вот откуда эти рисунки и картины корриды, созданные им в восьмилетнем возрасте. В 1970 году во Фрежюсе, в возрасте восьмидесяти девяти лет он напишет один из последних своих шедевров — Черный матадор.

Примечания

1. См.: Richardson J. Vie de Picasso. Vol. 1. 1881-1906. Chene. 1992.

2. Sabartes J. Picasso, portraits et souvenirs. Louis Carre et Maximillien Vox. 1946.