Пятница 24 декабря 1943
Вчера я работал у Пикассо все утро и присутствовал при доставке «сырья». Двери большой лестницы были распахнуты, и в течение двух часов Марсель с поставщиками таскали наверх рулоны чистого холста — сколько дюжин, не знаю... Храм искусства выглядел как какая-нибудь скучная фабрика. Меня забавляла мысль, что за несколько недель Пикассо сделает так, что этот холст будет стоить в сто, в тысячу раз дороже нынешней цены...
Сегодня Пикассо открывает мне «музей» и достает оттуда маленькие статуэтки. Среди них есть обнаженная стоящая женская фигурка с распущенными волосами, исполненная в реалистичной манере из бронзы золотистого цвета. Один из трех экземпляров он обтачивал прямо поверх бронзового литья: ее грудь, маленький живот блестят, как ступни почитаемого святого, отшлифованные губами паломников.
ПИКАССО. Как вам нравится эта малышка? Она как живая, не правда ли? Я принимался за нее не знаю сколько раз...
И его пальцы любовно ласкают грудь крохотной Венеры... Оставшись вдвоем с Сабартесом, я завожу с ним долгий разговор о «Мужчине с ягненком». Интересуюсь, был ли у Пикассо натурщик...
САБАРТЕС. Натурщик? Да что вы! А ягненка, по его утверждениям, он увидел в «Каталане»... Но разве он может контролировать свою память? Я не исключаю, что каталанский ягненок лишь разбудил его воспоминания о других животных, увиденных еще в детстве. У него ведь потрясающая зрительная память... Будучи еще очень молодым, он запоминал увиденное в мельчайших деталях и хранил в памяти с такой точностью, что позже ему не было нужды писать свой объект с натуры...
БРАССАЙ. Однако ему случается иногда делать очень подробные наброски «с натуры»...
САБАРТЕС. Возможно — время от времени, но главным образом для того, чтобы развлечься, размять пальцы и освежить память... В принципе, ему это не нужно. Он может воспроизвести реальность во всем ее разнообразии, не прибегая к помощи натуры... Мужчины, женщины, животные, растения, он знает все это наизусть — контуры, своеобразие, любые ракурсы... В каком-то смысле он владеет всем этим как собственностью. Он сам — эпицентр своего творчества...
БРАССАЙ. А вам не кажется, что по своей природе его память схожа с памятью Бальзака? Напитанный формами и впечатлениями, тот тоже не нуждался в документальном материале, чтобы создавать своих персонажей... Он носил их в себе. Кстати, говоря о «Луи Ламбере», Бальзак утверждал, что обладает широчайшим набором воспоминаний: места, имена, вещи, лица... Настоящий каталог. Однако объяснить природу своего изумительного дара был не в состоянии. Толковал о какой-то «второй натуре»... У меня такое впечатление, что этот человек, который стремился все истолковать и объяснить, не хотел касаться своей таинственной способности имитировать и придумывать... Возможно, он этого просто боялся...
Перечитывая несколько лет спустя «Шагреневую кожу», я нашел там подтверждение своей догадке. В предисловии Бальзак, которому было тогда тридцать лет, писал:
«У настоящих писателей-философов наблюдается некий духовный феномен — загадочный и невероятный, объяснения которому наука дать не в состоянии. Речь идет о чем-то вроде параллельного видения, позволяющего угадывать истину в любой ситуации; или, если угодно, о какой-то сверхъестественной способности, позволяющей им переноситься туда, где они должны — или хотят — находиться. Они придумывают реальность по аналогии, когда видят перед собой предмет для описания, или если предмет появляется сам, или если они его отыскивают».
САБАРТЕС. Ваше сравнение с Бальзаком кажется мне верным. В отношении Пикассо тоже можно говорить о невероятном наполнении его сознания... Реальность во всех своих формах находится в его распоряжении в любой момент. Увиденное однажды запоминается на всю жизнь, при этом он и сам не знает, когда это может всплыть. Именно поэтому, прикоснувшись к листу бумаги карандашом или пером, Пикассо никогда не знает, что на нем возникнет...
Потом я спрашиваю у Сабартеса, как появился «Мужчина с ягненком».
САБАРТЕС. Пикассо начал работать над большим офортом...
БРАССАЙ. Тот, что стоит на мольберте? Там изображен какой-то бородач. Меня поразило его сходство с пастухом... Но я думал, что он выгравировал его после скульптуры...
САБАРТЕС. Нет, сперва была гравюра, с нее все и началось... Вы же видели этих персонажей, что стоят вокруг бородача и протягивают ему подарки... Среди этих даров есть и ягненок... Бородач как раз берет его на руки... Отсюда и возникла мысль об этой статуе... Дальше, чтобы отработать ее в деталях, Пикассо сделал большое количество рисунков, думаю, не меньше сотни...
БРАССАЙ. Недавно я сфотографировал десятка два из них — они были закреплены на подставке в том порядке, в каком он их рисовал. От этой скульптуры веет необыкновенной свежестью...
САБАРТЕС. А вы знаете почему? Потратив долгие месяцы на подготовку, он вылепил ее за один сеанс — всего за несколько часов... Спросите у него как-нибудь сами. Он вам расскажет...
Я об этом не думал, однако — любопытное совпадение — разговор о добром пастухе и его овечке случился у нас в тот же день, в Рождество этого зловещего и тоскливого 1943 года...
