Когда в первую зиму гражданской войны Пикассо пообещал сделать важный вклад в создание и оформление испанского павильона Всемирной выставки, стало очевидным, что понадобится найти для него мастерскую, которая давала бы ему достаточно простора. По благоприятному стечению обстоятельств Дора Маар знала о большом пустующем помещении, использовавшемся поэтом Жоржем Батаем для лекций и дискуссий, проводившихся тем кружком, который он основал и назвал «Contre-attaque» («Контратака»). Оно располагалось на втором этаже здания XVII века (до Французской революции — резиденция герцогов Савойских). По случайному совпадению здание это стояло около реки как раз на рю де Гран-Огюстен — той самой улице, где Бальзак разыгрывал свою историю безумного живописца¹.

Весна, однако, миновала без каких-либо признаков того, что Пикассо окончательно выбрал форму своего вклада в испанский павильон. Возникшие в этой связи проблемы были сложны, а их решение весьма интриговало тех, кто ждал от него достойного и действенного выражения чувств миллионов людей, возмущенных гражданской войной. Поскольку задуманная им картина должна была использоваться в качестве «гвоздя» оформления одного из павильонов международной выставки, рассчитанного на посещение очень многих людей со всех континентов, общественность надеялась, что основная идея этого полотна будет изложена в стиле, который бы глубоко затронул самые широкие массы. Но разве было возможно, что изобретатель кубизма и разного рода странных искажений, — словом, стилей, которые рядовая публика в целом рассматривала как абстрактные или даже безумные, — сумеет выступить с обращением, понятным для обычных людей? Испанское правительство попросило Пикассо всерьез взяться за эту задачу, зная, что репутация художника сама по себе привлекает внимание к любому его художественному высказыванию; но среди тех, кто занимал ответственные посты, только более молодые и более пылкие почитатели таланта Пикассо вроде Серта² и литератора Хуана Лappea³ (тогда возглавлявшего информационную службу республиканцев в Париже) были полностью уверены в положительном результате. Как обычно, Пикассо решил подойти к проблеме по-своему. Доверяя собственному вдохновению, он, когда время подошло впритык и отступать было некуда, написал картину, не оставившую равнодушным ни одного человека. Ее воздействие на многие тысячи посетителей выставки застигло врасплох даже тех, кто ждал от Пикассо чего-то потрясающего, не говоря уже о широком зрителе, который не мог постичь глубинный смысл и значение этой работы, но тоже испытал шок. Однако, по мере того как публика позже начала медленно и постепенно знакомиться с идиомой данного полотна, люди стали признавать эту работу Пикассо вечным и неизбывным протестом против войны, протестом, который выходит далеко за рамки ограничений, свойственных целенаправленной пропаганде человека, стоящего по одну сторону баррикады. И это произведение не потеряло силы воздействия, даже после того как причина, по которой оно было написано, перестала быть актуальной.

Примечания

1. Описанную в романе «Неведомый шедевр». — Прим. перев.

2. Не следует только путать этого Серта с его гораздо более старшим однофамильцем по имени Жосеп Мариа Серт (1874-1945) — каталонским художником-монументалистом, много работавшим в Париже и США. — Прим. перев.

3. Этот поэт примыкал к авангардистскому движению под названием «креасионизм» и к его творцу, испанскому чилийцу Висенте Уйдобро (1893-1948). — Прим. перев.

Предыдущая страница

К оглавлению

Следующая страница