Кубизм, который многим казался совершенно оторванным от действительности, использовал в качестве тем и предметов живописи самые обычные вещи из повседневного обихода, такие как трубка, газета, бутылка, стакан или человеческое тело. К тому же, ни Пикассо, ни Брак никоим образом не были оторваны от событий, ежедневно происходивших в окружавшем их мире, и в свою очередь оказывали влияние на творчество обоих художников. Подобно тому как улица и цирк образуют духовный климат голубого и розового периодов, на заднем плане кубизма зачастую присутствует мир науки и технических изобретений.

В первые годы нынешнего столетия люди сделали два изобретения, которые во многом изменили наши взаимоотношения с силой всемирного тяготения, — речь идет об использовании железобетона при строительстве зданий и об аэроплане. Оба они дали возможность удерживать тяжелые массы в воздухе без видимых средств опоры, и вследствие этого оба указанных изобретения вызвали у кубистов горячий интерес. Благодаря железобетону исчезли и рассыпались в прах античные представления о том, что здание должно надежно поддерживаться колоннами и кариатидами. Теперь за счет достижений инженерного проектирования громадные массы бетона смогли буквально парить в воздухе таким способом, который прежде казался немыслимым.

В то же время, излюбленный рекламный лозунг тогдашней французской прессы гласил: «Наше будущее — в воздухе». Брак и Пикассо мгновенно уяснили всю его значимость. «Мы проявляли большой интерес к усилиям тех, кто строил аэропланы, — рассказывал Пикассо. — Когда одного крыла оказалось недостаточно, чтобы удержать аэроплан в воздухе, конструкторы с помощью тросов и проволоки приделывали ему другое крыло». В одном из писем к Браку мы находим такое его обращение к другу: «Mon cher Уилбер» («Мой дорогой Уилбер») — это, разумеется, шутливый намек на Уилбера Райта¹. В действительности, сходство между угловатыми очертаниями летающей машины месье Блерио со скрепляющими ее растяжками и тросами, с одной стороны, и живописью аналитического кубизма с ее накладывающимися друг на друга гранями и смутными, призрачными линиями — с другой, отнюдь не случайно. Это естественный результат наблюдательности и проницательного интереса к изменяющимся формам жизни, в особенности же интереса к попыткам победить еще одно измерение в пространстве².

В этой связи есть смысл упомянуть, что налагающиеся друг на друга планы, столь характерные для аналитического кубизма и зачастую напоминающие крылья биплана или накладывающиеся друг на друга перья в птичьем крыле, кроме всего, создают еще и эффект ниспадающего пространства. Они напоминают ступени лестницы, на которую смотрят сверху, и способны порождать у зрителя ощущение глубины столь же убедительно, как и старые методы линейной перспективы.

Примечания

1. Канвайлер скептически оценивает то влияние, которое изобретатель аэроплана оказал на кубизм. Он полагает, что причина, по которой Брак получил прозвище Уилбер, была гораздо проще: когда они пытались произнести фамилию Райт (Wright), она в их устах обрела неожиданное сходство с фамилией Брак (Braque). Не исключено и то, что Пикассо и Брак считали себя такими же братьями-первопроходцами в живописи, какими были настоящие братья Райт в авиации. — Прим. перев.

2. Здесь мы видим, фактически, единственный пример, когда современные технические изобретения оказали на Пикассо прямое и непосредственное влияние. Разного рода машины и механизмы, которые для столь многих художников XX в. бывали источником вдохновения или, напротив, циничного недоверия, никогда не увлекали Пикассо.

Предыдущая страница

К оглавлению

Следующая страница