Возвращение к Средиземному морю

С момента окончания войны минуло не так уж много месяцев, и первоначальный восторг освобождения от фашистского ига стал испаряться, так что теперь можно было взглянуть на ситуацию более трезво и произвести, если позволительно так выразиться, инвентаризацию утрат, равно как и обретений. Опустошительные итоги войны и нацистского террора были ужасающими, судя по тем неисчислимым страданиям, которые они причинили. Настолько огромное количество жертв исчезло в тартарары таким страшным и необъяснимым образом, что у тех, кто остался невредимым, возникало чувство огромного удовлетворения и даже ощущение триумфа, когда появлялась возможность поприветствовать неожиданное появление из небытия какого-нибудь старого друга. В то же время многие из тех, кто выжил, обнаружили, что их здоровье подкошено треволнениями и лишениями недавних лет. На протяжении последних месяцев перед самым освобождением Дора Маар сильно страдала от непонятной болезни, а Нуш Элюар, чье здоровье всегда было сомнительным, внезапно умерла от нервного и физического истощения осенью 1946 года¹. Победа и желанное будущее были омрачены и запятнаны той кровью, что продолжала сочиться из военных ран.

В августе 1945 года Пикассо сумел, наконец, сбежать на некоторое время из Парижа. Он возвратился к Средиземному морю, впервые после того как шесть лет назад покинул Антиб. В Гольф-Жуане он нашел маленькую гостиницу с видом на порт, целиком удовлетворявшую его привычкам, и в очередной раз получил возможность наслаждаться здешним солнцем и пляжами. Отсюда он провел экспедицию в глубь страны, чтобы посетить один старинный дом в провансальской деревне Менерб, который сразу же поразил его воображение. Кто-то из парижских друзей показал ему фотографию этого сооружения, встроенного в оборонительные валы небольшого городка. Здание стояло, возвышаясь над террасами виноградных лоз и оливковых деревьев, — стояло, словно бы всматриваясь куда-то вдаль через долину Дюранса. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы убедить Пикассо обменять какой-то из своих недавних натюрмортов на это имение, и, едва только сделка была оформлена, а все бумаги подписаны, он вручил его Доре Маар в качестве подарка.

Теперь Пикассо вместе с Дорой вознамерились осмотреть свое новое приобретение и отправились туда в компании с мадам Куттоли, коллекционером и покровительницей искусств, которая на лето остановилась в своей вилле в Кап-д'Антибе². По приезде они, к своему удовлетворению, обнаружили, что все оказалось именно так, как им хотелось, и Дора Маар была счастлива найти в этой отдаленной местности ландшафт, которому предстояло стать источником вдохновения для ее занятий живописью, а также приютом для грядущего отступления с нынешних позиций.

Примечания

1. Точнее, 28 ноября; у Нуш случилось кровоизлияние в мозг, когда она была одна (Элюар находился в Швейцарии), и молодая женщина скончалась через несколько часов. Ее смерть была страшным ударом для Элюара — друзья даже опасались за его жизнь, — да и Пикассо тоже воспринял это печальное событие очень тяжело. Кстати говоря, незадолго до этого он перенес другой подобный удар — 27 июля умерла Гертруда Стайн. — Прим. перев.

2. Все было несколько сложнее. Пикассо поехал в Кап-д'Антиб с Дорой Маар, что разозлило Франсуазу Жило, и она бросила комнату, которую Пикассо снял ей в Гольф-Жуане, уехав в Бретань. Тут-то Пикассо и купил дом в Менербе для Доры Маар, а сам оказался один. — Прим. перев.