Новый год в Малаге

В декабре приятели внезапно прервали свое пребывание в Париже, хотя причины их возвращения в Испанию остаются немного неясными. Сам Пикассо сказал, что главной причиной было отчаяние, охватившее его товарища. По прибытии в Париж Касахемас страстно влюбился в девушку, которая, несмотря на все его старания, не проявляла к молодому человеку ни малейшего интереса. Пикассо был уверен в том, что яркий солнечный свет и жизнерадостный характер Андалусии окажут благотворное влияние на его меланхолического друга, а посему торопил того отправиться в путь через Барселону в Малагу, куда они и прибыли 30 декабря.

Новогодние праздники в обширном семейном кругу не имели того целительного действия, на которое столь надеялся Пикассо. С самого начала все пошло не так. Постоялый двор «Tres Naciones» («Три народа») протестовал против двух длинноволосых и с виду совсем неотесанных представителей богемы, и владелец отказался их впустить. Пикассо был унижен необходимостью просить свою тетку со стороны отца, которая жила поблизости от этого заведения, ходатайствовать перед его владельцем и выступить в качестве гаранта благонадежности. Очередной удар обрушился на Пабло в тот момент, когда его прежний покровитель дядя Сальвадор выразил сильнейшее неодобрение по поводу внешнего вида своего племянника. Длинная, всклокоченная шевелюра, да и шляпа эксцентричного студента, метящего в художники, вызвали в нем раздражение и омерзение. Пикассо весьма быстро понял, что раз и навсегда возник непреодолимый барьер между банальной респектабельностью его семейства и его собственными идеями относительно того, как он желал устроить свою жизнь, и что никаких обходных путей для него не существует. Вдобавок Пабло увидел, что в отцовском отношении к нему также не видно никакой надежды на взаимопонимание. Дона Хосе постигло последнее и окончательное разочарование. Его сын, в конечном итоге, вырвался на свободу и больше уже не будет послушно внимать наставлениям, которые, как это казалось дону Хосе, он обязан был давать своему чаду. Его былая роль наставника подошла к концу, и он, разочарованный и печальный, вновь впал в уже привычное ему состояние старческой немощи.

Последним и решающим фактором стало для Пикассо поведение его друга, который по-прежнему пребывал в мрачных мыслях о самоубийстве и не проявлял ни малейшей склонности подставлять себя под целительные лучи средиземноморского солнца. Наперекор всем и вся, он искал утешения в сумрачных недрах таверн, где ничто не могло оторвать его от бутылки, но даже на ее дне Касахемас не мог найти желанного забытья.

По истечении двух недель всякая надежда на то, что из этой затеи может получиться что-нибудь путное, вконец исчезла. Малага потеряла все свое обаяние, а воспоминания о минувших восторгах и флиртах вмиг растаяли. Пикассо снова сел в поезд и укатил в Мадрид.

Даже в течение этого короткого и совершенно не удовлетворившего его пребывания в Малаге Пабло находил время, чтобы рисовать, о чем свидетельствует выполненный углем эскиз, опубликованный шестью месяцами позже в уже известном нам журнале «Реl у Ploma» («Кисть и перо»). На нем изображены крестьяне, сидящие в каком-то кафе на импровизированном концерте и с увлечением слушающие музыку, — конечно же, «канте хондо». Именно в этой пивнушке он оставил Касахемаса, надеясь, что обольстительные звуки гитары смогут, в конце концов, отвлечь того от дурных мыслей. Однако никакие старания Пабло не привели к успеху, и Касахемас, по-прежнему поглощенный своей неотступной бедой, возвратился в Париж и покончил с трагедией, о которой не мог перестать размышлять, и с собою, — он застрелился в кафе¹.

Сабартес по-своему прокомментировал странную неугомонность, овладевшую в то время Пикассо. Он старается убедить нас в том, что причина столь внезапного отъезда из Парижа лежала гораздо глубже, нежели озабоченность душевным состоянием Касахемаса или давнее обещание заблудшего сына воссоединиться с родителями на Рождество. Подлинной причиной Сабартес считает надежду Пикассо на то, что Барселона, Малага или Мадрид в состоянии удовлетворить его потребность обрести на некоторое время убежище, где он мог бы поселиться и работать. Он пока думал о Париже не иначе как о месте, которое можно было бы время от времени навещать; этот город все еще казался ему слишком чужим и отдаленным. Привычный климат и милые воспоминания сперва потянули молодого художника в Малагу — его родной город. Но теперь Пикассо захотел посмотреть, а не сумеет ли Мадрид предложить ему нечто большее по сравнению с тем, что удалось получить во время прежнего посещения. Каковы бы, однако, ни были его мотивы, результатом стал окончательный разрыв с семьей в Малаге, куда ему уже не суждено было возвратиться никогда.

Примечания

1. Предметом любви Касахемаса была Жермена, смазливая натурщица. Первоначально ее звали Лаура Гаргальо — она была родственницей скульптора Пабло Гаргальо, друга Пикассо. Почти подростком она выскочила замуж за скульптора Флорентина и стала Жерменой Флорентин — именно под таким именем ее знали вначале Пикассо и Касахемас. Первый брак Жермены не продлился долго, и ей было лет 19-20, когда она подружилась с ними обоими. Касахемас влюбился в Жермену настолько безумно, что 7 февраля 1901 г. во время обеда в кафе «Ипподром» выстрелил в нее, а затем себе в голову и умер на месте. Жермена выжила — у нее была лишь легкая рана, почти царапина. Кстати говоря, считается, что именно она изображена крайней слева на уже упоминавшейся картине «Мулен де ла Галетт». — Прим. перев.